- Я бы обиделся! - взвизгнул шакал.

            - Представь, шакалок, и я, глупец, обиделся! - завыл дайди очень натурально. - Настолько, глупец, обиделся, что ушёл из дому.

            Диван-биби посыпал свою лысую голову травой, которая сразу прижилась - даже несколько жёлтеньких цветочков распустились, - и продолжил:

            - Долго бродил в одиночестве по свету. Но со временем понял: нет никаких обид в этой жизни! И нет ничего важнее самой жизни. Мы родились, чтобы жить, обретая добро и любовь. Примерно так, как пчёлы собирают мёд. Такое у нас задание. Если в душе добро, ты идёшь лучшими дорогами жизни и не лезешь в капканы, как некоторые, - не будем указывать пальцем, кто.

            У Чиябури уже зажила нога, повязку сняли, и он стал прежним, настырным, вредным и приставучим шакалом.

            - Добро, любовь, душа - какая-то тёмная заумь и сплошная дурь! - Очень неприятно оскалился он. - Ты, дедок, говори, да не заговаривайся! Кто такие "некоторые"? Укажи прямо пальцем!

            - Это опасно - тыкать пальцем, - покачал Диван - биби зелёной шевелюрой. - Всякое может случиться!

            Чиябури клацнул зубами:

            - Ой-ой-ой, не надо пугать! Чем только в меня не тыкали! И всё нипочём! Эх, честно скажу, так хочется за палец тяпнуть! Впрочем, и ослиный хвост подойдёт! - покосился он на Шухлика. - Давненько не кусал.

            - Не шали, шакалок, не то опять в историю влипнешь, - предупредил Диван-биби.

            Однако тот подскочил к Шухлику и уже разинул пасть, собираясь-таки цапнуть за хвост. Дайди прошептал какую-то скороговорку, указывая пальцем на шакала, и в тот же миг он превратился в розовую свинью. Всё как полагается - пятачок, хвостик завитушкой!

            - Ну, прекратите издеваться! - захрюкал Чиябури. - У меня же душа шакалья! Куда это годится - шакал в свинячьей шкуре?! В конце концов я сам себя искусаю до смерти.

            - Смотри-ка, о душе заговорил! - усмехнулся дайди. - Катись ты со своей шакальей душонкой! - хлопнул он ладонями. - Чтобы духу твоего тут не было!

            И действительно, свинья покатилась-покатилась по тропинкам, по дорожкам, меж деревьями, прочь из сада, хрюкая и тявкая через раз, оборачиваясь постепенно шакалом. Только пятачок остался поросячий.

            - Что же получается? - спросил Шухлик. - У Чиябури совсем нет света в душе?

            Диван-биби, задумавшись, сорвал с головы цветочек, понюхал и обратно посадил.

            - Есть, конечно, свет, да очень слабый, рассеянный. Хоть мы на шакала зла не держим и прощаем его неблагодарность, но пусть себе живёт, как знает, в своей пустыне. А в саду Багишамал ему делать пока нечего.