На берегу сидел, как красный перчик, дайди Диван-биби. Он возился в сырой глине, ловко вылепливая небольшие фигурки людей и животных, точь в точь настоящие. Кого-то они напоминали Шухлику.
- Давненько не виделись, - сказал дайди. - Кажется, за прошедшую ночь вы здорово изменились, мой дорогой садовник! Не считая "фонаря" во лбу, заметен и внутренний свет, который лучится из ваших подслеповатых глаз. Что же случилось?
Шухлик не знал, как всё объяснить. Рассказывать о корзинке с чувствами? О беседе с садом Багишамал? Да то ли было это, то ли не было!
- Мне кажется, - потупился ослик, - что я как-то очистился. Даже вижу яснее. - Прекрасно! - воскликнул дайди. - Как интересно! Наверное, и память у вас прояснилась. Приятно, думаю, вспомнить хозяина Дурды, продавшего вас на базаре. Доносчика козла Таку. И уж конечно, добросердечного Маймуна-Таловчи, с которым вы были, как говорится, не разлей вода!
Шухлик не ожидал такого подвоха. Особенно сегодня ему меньше всего хотелось бы думать о тёмном, мрачном прошлом. И горло перехватило, и голова помутилась от былых обид и оскорблений. Он услышал знакомое жужжание навозных мух. Вот они, тут как тут! Добрались из пустыни. Облепили ослика. И солнечный день обернулся пасмурным.
Шухлик стряхнул мух, но они кружились рядом, не оставляя его в покое. Подоспели на помощь еноты-полоскуны, размахивая полотенцами. Ну никак не удавалось разогнать этот мушиный рой. На редкость приставучие отборные насекомые!
- Оказывается, не так-то просто освободиться от дурных чувств и помыслов, - заметил Диван-биби и протянул глиняное изваяние, в котором Шухлик сразу признал Маймуна-Таловчи. - Пожалуйста, он в твоей власти! Делай с ним что хочешь.
Понятно, ослик с превеликим удовольствием растоптал бы этого глиняного болванчика! Да только неловко было крушить искусную работу. Ведь сам Диван-биби старался, лепил.
- Легче всего разбить и растоптать, - согласился дайди. - Не слишком приятная персона! Но поверь старому бродяге - Маймун-Таловчи тоже Божье создание, и где-то глубоко в душе у него должен быть свет.
- Вряд ли, - возразил Шухлик и едва не проглотил особенно назойливую муху.
- Конечно, сама душа одичавшая, - вздохнул Диван-биби. - Заброшенная, позабытая хозяином. Вроде одинокой и глупой крысы Каламуш, которая бежит сейчас с узелком по пустыне. Мне жалко эту глухую и слепую, заблудшую душу! Она страдает, как безногий инвалид, до которого никому нет дела. |