Каждый день Шухлик находил себе новые занятия в саду. Устраивал затончики и плотины, водопады с фонтанами, замысловато подстригал кусты, так что они напоминали его знакомых - тушканчика Уку, например, или сурка дядюшку Амаки, - прокладывал новые дорожки и убирал опавшие листья.

            Если бы его спросили, любит ли он свою работу, Шухлик, наверное, удивился: "Какая работа? От слова "раб"? Никто мной не понукает и не колет палкой в загривок. Что в голову приходит, то и делаю. А это я люблю. Просто моя голова оказалась садовой".

            Ему уже не требовалось произносить "кишмиш" для поддержания улыбки. Она так надёжно прилипла, будто резиновая купательная шапочка.

            Всё, казалось бы, прекрасно, однако кто-то постоянно вредил Шухлику - прокопанный накануне арык полузасыпан, дорожки сузились и окривели, а водопад совсем не в том месте, где был вчера! Исчезла знакомая вишня, зато неведомо откуда возникли три новых гранатовых дерева. Словом, очень странные садовые происшествия.

            Ослик, хоть и улыбался через силу, но так злился на всех без разбору, что начинал порой рычать, как дикий камышовый кот, распугивая павлинов и фазанов.

            Выдра Ошна, казалось ему, нарочно мутит воду в пруду. Фокусник Хамелеон дразнится, становясь ярко-рыжим, когда Шухлик рядом.

            Тушканчик Ука вообще изображает из себя карликового осла, потому что имеет хвост с кисточкой. Даже дядюшка Амаки слишком уж приветлив, а кукушка Кокку кукует с утра до вечера, как сумасшедшая, назло Шухлику. Все хотят обидеть!

            Особенно он подозревал дикобраза Жайру и крысу Каламуш. "Жутко неприятные особы! -думал Шухлик. - От таких всего можно ожидать. Устрою, пожалуй, засаду!"

            И вот, когда наступили тихие сумерки, он спрятался в кустах облепихи. Очень удачно - рыжий среди рыжих ягод, не разглядеть. А ему всё было видно, насколько может видеть подслеповатый ослик безлунной ночью.

            Неподалёку успокоительно лепетал ручей. Пронзительно вскрикивали павлины, желая друг другу спокойного сна. А попугай Тутти, как обычно, мурлыкал колыбельную всему саду. Какие-то смутные тени порхали среди деревьев. И просыпались светлячки, не дававшие, к сожалению, достаточно света.

            "Хорошо бы поставить несколько фонарей", - решил Шухлик и вдруг услышал осторожные шаги по тропинке вдоль ручья. Кто-то - наверное, с дурными намерениями - подкрадывался к фонтану, строительство которого ослик закончил на днях.

            И наконец, проступила во тьме мрачная фигура. Не раздумывая, дико рыкнув, Шухлик, как типичный хищник, выпрыгнул из кустов. Запнулся о камень или корень и врезался со всего маху в ближайшее дерево, осыпавшее его спелыми гранатами.