Заметив, что мое состояние улучшилось, Наставник немного расслабился. Затем он перевернул меня на спину и стал тщательно прохлопывать всего меня спереди.

Стало совсем тепло. А в конце процедуры, когда Целитель прогрел ладонями мои уши, укрыл меня теплыми вещами, я уснул.

Сон мой был спокойным и глубоким. После потрясений сегодняшнего дня все остальное было мелким, незначительным и не заслуживающим внимания.

…Я стоял посреди двора замка. Со всех сторон площадку окружали каменные стены, на которых был устроен длинный, по всему периметру, балкон. Зрители, одетые по средневековой моде, плотно заполняли его.

Прямо передо мной на высоких креслах сидели люди в темных плащах. Это были Судьи числом семь или восемь. К ним постоянно кто‑то подходил из темноты внутренних залов, что‑то говорил или передавал бумаги.

Каждый присутствующий буквально клетками кожи чувствовал чрезвычайное напряжение…

Раздался хриплый голос Судьи:

– Итак, мы выслушали всех. Подсудимый признан виновным и приговаривается к смерти. Есть кто‑либо из присутствующих, кто желает выступить с оправдательной речью или внести денежный выкуп?

Не совсем понимая, что происходит, я с тревогой всматривался в лица сидящих на балконах людей. В основном они собрались здесь, чтобы развлечься, были абсолютно безразличны к моей судьбе и ждали казни как развязки сюжета.

Я хотел спросить: «Что здесь происходит? В чем я обвиняюсь?!» – но не услышал своего голоса. Хотел подбежать к судьям, но мои ноги и руки сковывали тяжеленные цепи, прибитые к стене.

– Все, конец, – Судья встал и поднял руку с деревянным молотком.

И тут во двор вышел мужчина, лицо его закрывал капюшон. Он стремительно приблизился к столу и бросил на стол увесистый мешок с деньгами. Монеты весело звякнули. По балконам пронесся то ли разочарованный вздох, то ли стон удивления.

– Вот необходимая сумма, подсудимый невиновен, а слово в защиту скажу не только я, но и… нас много!

Он показал пальцем на балкон. Там к самым перилам продвигался… я. Еще один я… И еще один, и еще!

Да! Я даже потряс головой и прищурился, чтобы разглядеть эту картину получше. Все эти дети, мальчики, юноши и мужчины, которые пробирались к перилам через толпу зевак, были мной, но каждый в разном возрасте!..

Десятилетний держал на руках годовалого, тридцатилетний стоял в обнимку с прыщавым неуклюжим подростком. Трехлетний дергал за рукав и что‑то спрашивал у шестилетнего, а тот, сам не понимая, что происходит, посматривал на старших.

И все они, ласково улыбаясь, смотрели на меня.

Радость, стыд и какое‑то щемящее чувство, охватившее меня, сдавили горло. Я был всеми ими, а они – мной. И только от меня зависело, какие они и как им живется. Да разве понимал я раньше, когда был в их возрасте, свою ответственность перед ними?